Казалось, звуки покинули этот мир, и всё больше чудилось, что луна, её печально-кроткая дорожка, дрожит хрустальным звоном, чутко и трепетно вызывая слабый отдалённый отзвук каких-то внутренних незримых колоколец. Как слабый, едва ощутимый ветерок ночи в полный штиль жаркого лета, как странный отголосок лохматого клочка растаявшего сна, как легкое кружевное облачко в мягкой закатной лазури... Мир склонялся над собой, то ли поглощенный сказкой - думой, то ли вдруг поверив себе... Лийэнка медленно почувствовала, что кто-то должен прийти. Сознание почти усыпилось, но еще трепыхалось где-то вдали. Она будто перевела взгляд в другую часть своего Неба...
Я работаю в Службе Равновесия, хотя кому-то моя работа показалась бы не нужной. Да и назвали бы её иначе, впрочем, мнения бывают разные, а бездействие может оказаться пагубным.
Так уж случилось, что наш мир является ключевым. Уж не знаю кто так и когда решил, но я всё больше убеждаюсь в этом. Наверное, в этом мне помогает сама работа. Да скорее всего.
Не могу сказать, что я являюсь её ярым поклонником, да и агитацию за неё я не провожу. Просто со временем получаешь больше материала для осмысления уже на более глобальном уровне.
А без размышлений, наблюдения и осознания на нашей работе делать нечего. Да, всё делаешь сам от начала и до конца, чтоб не перекладывать ответственность потом на кого-то другого.
Не то, чтобы кто-то так делал. Просто не даётся возможности, вероятности для этого. И это в общем-то правильно. С другой стороны, тебя никто не стесняет в действии, а твоими советниками являются лишь совесть и интуиция.
Как часто с годами мы становимся мелочно-практичными, утилитарно-разумными, теряя способность играть, шалить, радоваться пустякам и… не оглядываться на наскучившие нам игрушки. А мы, взрослые, подобно сумасшедшим черепахам, всё нагружаем себе на панцирь и тащим, тащим… не понимая почему так тяжело двигаться и даже просто дышать… -… а ведь они совершенно не ценят то, что с таким трудом заработано, перескакивая с одного увлечения на другое, забывая вчерашнее, требуя нового…
Её странные глубокие пронзительно зелёные, с чуть лёгким отливом сини, глаза беззащитно недоверчиво взглянули на него: - Но это наш мир. Почему здесь должно быть как у вас? Да, конечно, он понимал, но сколько он не читал различной эзотерической, фантастической и фэнтэзийной литературы, нигде не встречал таких… такого… нет, конечно, вариантов – тьма, да и разновидности… - хоть особо сильно и не отличаются, всё же весьма разнятся. А об этом мире… - в нём всё было не так. Те, кто писал о некруглых небесных телах, делал это как-то слишком отвлечённо и неубедительно – в это просто не верилось и думалось, что у автора просто с качеством туговато, вот и ушёл в неестественные измышления, которым не только не хочется, но и не «можется» верить…
Мне сказали, что я могу помочь. Что одной паре это так необходимо. Что они становятся чужими, и я могу послужить на благо им обоим. Конечно, я обрадовалась. Я всегда готова помочь и с радостью бросаюсь даже в самые запутанные и безнадёжные случаи. И, как ни странно, у меня всегда всё получалось. Потому что я не знаю как может быть иначе.
Жил-был маг в своём дворце. Он был очень опытным и знающим магом, потому его могущество было весьма приличным. У него был и философский камень, и кубок Грааля, и множество других разных артефактов. Он легко превращал металлы в золото, потому денег было всегда предостаточно, и его больше интересовали вопросы смысла жизни, сути философии и глубины мудрости. Однажды он решил вызвать джинна, чтобы просто поговорить. Он знал насколько хитрые эти существа и стремятся под любым предлогом выполнить не желания вызвавшего, а свои стремления. Но, несмотря на это, в каждом существе живет тяга к чему-то Высшему, необъяснимому умом. Поэтому маг сделал всё, что нужно для ритуала, позаботился о безопасности и вызвал джинна.
Ходить на выборы –
бесполезная затея. Кто с этим поспорит, если итог всегда предсказуем и легко
мухлевался как с бумажками, так и с комптехнологиями – ещё быстрее? Но
поговаривают, что это были последние выборы, поскольку после удаления порога
явки, а потом и графы «против всех» остаётся лишь последний шаг одемокрачивания
– избавиться от последнего театра теней али нелепого цирка, в который не верят
уже и дети.
